У моей мамы большую часть жизни была клаустрофобия. Лифты, самолеты... В общем, как-то так.
Когда мне было лет 12-13, мы поехали в Славяногорск, и там я с истерикой выпросилась в святые пещеры. Мама не могла отпустить меня одну и оставить одного Ярослава. Поэтому пошли мы втроем. Мама стойко терпела.
Путь был холодный и темный, экскурсовод постоянно напоминал, что все должны держаться вместе, потому что пещеры - это лабиринт, и потерявшегося пару дней будут искать - не меньше. А Ярослав начал говорить маме, что ему тяжело дышать. Мама, не особо его слушая (умел иногда преувеличить), сцепив зубы брела дальше, я эгоистично внимала провожатому. А Ярославу дышать было все тяжелее и тяжелее. В третьей келье посреди речи экскурсовода он сорвался и с криком "мне нечем дышать!" унесся в темноту. Я метнулась за ним, за мной с истерическим воплем экскурсовод. Я бежала не более вдумчиво, чем семилетний Ярик - просто не теряла его вихрастую башку из виду. Единственная задача, на которую хватило мозга. Вылетела на свежий воздух за ним, за нами матерящийся дядька-историк, за ним - плачущая мама. Дядька вернулся к остальным, а мы узнали, что у Ярослава тоже клаустрофобия.
В 2011 он впервые полетел на самолете. Со мной вместе. Летал потом еще. Нравится.
Это я к чему? Несколько месяцев пытались запихнуть Заитца в малюсенькую машинку детской тележки торгового центра. Ор и истерика. Сегодня запихнулся, уселся и рулил.